Проклятье Скнилова. Как авиашоу во Львове превратилось в трагедию

Эта трагедия остается незаживающей раной в душах и сердцах сотен людей

Александр Ильченко, специально для «Вестей»

Неправда, что детская память, не в пример взрослой, коротка и легка.  

В июле 2002 года львовянке Лене Сух было всего шесть лет. Но пережитое 19 лет назад на Скниловском аэродроме она помнит так, будто это случилось совсем недавно.

«Мы пришли на авиашоу с бабушкой и моей подружкой-сверстницей, — рассказывает Елена «Вестям». — День выдался солнечным, жарким. Всюду были расставлены торговые палатки, зрители могли посидеть под тентами за столиками, отдохнуть, посмотреть на полеты. Мы немного побыли там, а затем отправились на открытую поляну — оттуда было лучше видно. Подстелив что-то из одежды, довольно долго сидели на траве. Потом решили поближе разглядеть самолеты, которые не летали, а стояли неподалеку. Когда мы уходили, истребитель Су-27УБ с номером 42 на борту как раз выполнял в небе фигуру высшего пилотажа. Сильный рев двигателей, резкие маневры вызывали у зрителей бурю эмоций, овации… Мы отошли и уже на некотором расстоянии заметили, как тот же самолет заходит еще на один круг, а высота у него низкая… Выполнив еще одну головокружительную фигуру, он накренился на одно крыло, коснулся им полосы, зацепил другие самолеты, стоявшие на земле, и стал крушить все, что было на его пути, с той поляны, где мы всего за несколько минут до этого сидели на траве…«

Бабушка Лены поначалу решила, что столь эффектное, на первый взгляд, приземление — с оглушительным рокотом, страшным снопом искр и языками огня — часть предусмотренной программы авиашоу. «Девочки, смотрите, какой фейерверк!» — обратилась она к внучке и ее подружке.

«Мне кажется, мы раньше ее поняли, что это никакой не фейерверк, а совсем другое, — продолжает Елена. — Оттуда, где смерчем пронесся самолет, сильной волной на зрителей накатился чудовищный жар, люди с криками бросились бежать прочь… Вокруг творилось что-то невообразимое: одни кого-то громко звали, другие искали тех, кто только что был рядом… Люди метались в панике и шоке… Все было словно в каком-то кошмарном сне, а ты не в силах ни пошевелиться, ни проснуться…«

Она помнит, как в ужасе метались по летному полю другие люди, взрослые, дети, пришедшие на шоу, как на праздник, завершившийся непоправимой бедой: «Мне не забыть искаженных болью и страданиями лиц, рвущих душу горьких криков, стонов, плача, безысходного отчаяния. И надрывного воя сирен скорых, пожарных, милиции…«

Ей с бабушкой и подружкой повезло. Уйди они с той полянки чуть позже, и… все.

Некоторые из 77 погибших (28 среди них — дети) так и не успели осознать, что произошло.

Одних долго не могли опознать в моргах, где на всех не хватало мест. Других собирали по фрагментам. По косвенным признакам. И хоронили в закрытых гробах. Чьи-то украшения, цепочки, нательные крестики так и остались вещдоками.

«Датское» шоу

Потом выжившие начнут задаваться вопросами, не находя на них вразумительных ответов. Как такое могло произойти? Почему самолет упал в толпу? Можно ли было предотвратить катастрофу? Почему экипаж полковников Владимира Топонаря и Юрия Егорова, опытнейших военных летчиков, асов, какими те себя по праву считали, угробил столько людей? Зачем вообще понадобилось это смертельное шоу?

Скниловский воздушный праздник был «датским» — его приурочили к 60-летию создания 14-го авиационного корпуса ВВС Украины. У этого соединения богатая, славная боевыми традициями история. И в ее летопись, невзирая на переживаемые страной экономические трудности, организаторы решили вписать новую яркую страницу.

Незадолго до этого ана­логичное шоу успешно прошло в Одессе, где дислоцировался 5-й авиакорпус (там тоже отмечали юбилей). И львовянам не хотелось отставать от коллег: мол, чем мы хуже?

Важное обстоятельство: на одесском шоу, рассказали «Вестям» уже списанные с летной службы военные летчики, фигуры высшего пилотажа на таком же Су-27 выполнял… Топонарь. Выполнял, как они свидетельствуют, на грани фола: лихо нарушал пределы летной зоны, резко уходил в облака и стремительно выпадал из них, проносившись на малых высотах прямо над зрителями, что недопустимо для демонстрационных полетов. Озаботившись, что добром такое не кончится, пилоту не дали откатать всю программу полностью и от греха подальше сняли с показа.

«Таким образом, звоночек прозвучал еще в Одессе, — констатирует бывший коллега полковника К. — Володю с его непомерными амбициями, самонадеянностью нельзя было допускать к следующему шоу. Но чья-то (теперь уже не выяснить чья) недрогнувшая рука все-таки подписала документы на участие Топонаря во львовском воздушном празднике 27 июля. А он не был должным образом подготовлен к этому выступлению. Не изучил зону пилотажа. Не видел зрителей на земле. И случилось то, что случилось…«

Владимир Топонарь

Кто виноват

Как скажут позже авиаэксперты, выходя из исполненной на предельно малой высоте фигуры высшего пилотажа — косой петли с переворотом — на критические углы атаки и пытаясь перейти в горизонтальное положение, Су-27УБ на недопустимо высокой скорости зацепился за дерево, задел крылом бетонное покрытие рулежки, повредил два находившихся на полосе других самолета, смертельной бритвой врезался в зрителей, взорвался и загорелся…

Естественно, прежде чем голословно обвинять летчика или экипаж (Топонарь был командиром, Егоров — вторым пилотом) в нарушении правил пилотирования, высказывались и иные версии. Среди основных — технический фактор, в частности, отказы в работе двигателей, систем, узлов, механизмов. Искали причины в качестве и количестве авиакеросина на борту истребителя (топлива, кстати, заправили с запасом — больше, чем требовалось). Отрабатывали вероятность случайного внешнего вмешательства: от столкновения с птицей до воздействия… якобы находившихся поблизости НЛО. Не отвергали и террористический акт, диверсию…

Оба летчика уцелели. Их спасло катапультирование. После непродолжительного лечения Топонаря и Егорова заключили под стражу. Полетели головы в командовании ВВС и 14-м авиакорпусе. Были отстранены от занимаемых должностей, а затем уволены главком Виктор Стрельников, генералы Сергей Онищенко, Александр Волошенко, Владимир Алексеев. 

Суды и приговоры

Спустя три года после Скниловской катастрофы Военный апелляционный суд Центрального региона под председательством Виталия Загоруйко вынес приговор членам экипажа зло­счастного Су-27 и еще четверым фигурантам. Так и не признавший своей вины Топонарь получил максимальный срок — 14 лет лишения свободы. Егоров — восемь.

Через два с лишним года тогдашний президент Виктор Ющенко помиловал заместителя командующего 14-м корпусом Анатолия Третьякова, и тот досрочно вышел на свободу. Егорову срок сократили до трех с половиной лет. Затем были отпущены и другие.

Дело в отношении четырех высокопоставленных военачальников, которым Военной прокуратурой инкриминировалась неудовлетворительная подготовка к авиашоу, выделили в отдельное производство. Не снимая с себя ответственности в целом, Стрельников и Онищенко признали не юридическую, а моральную вину за случившееся. Руководитель полетов в зоне пилотажа Яцюк заявил, что своевременно предупреждал Топонаря об отклонении от курса, но тот не реагировал. Начальник службы безопасности полетов Лукиных счел обвинение в свой адрес безосновательным. В 2008-м их оправдали.  

Суммарно потерпевшим надлежало выплатить на счет винов­ных почти 12 млн грн материального и морального ущерба. На самом деле сумма исковых требований была значительно выше. Топонаря обязали выплатить в пользу государства около 150 тыс., Третьякова — 100 тыс., Егорова, Лукиных, Яцюка еще меньше — по 50 тыс. грн.

В зале суда

Военная коллегия Верховного суда оставила приговор суда первой инстанции без изменений. Кассационные жалобы потерпевших и осужденных были отклонены. И те, и другие остались недовольны таким поворотом событий, объявив о намерении апеллировать в Европейский суд по правам человека.

Немало сделала для защиты потерпевших общественная организация «Скниловская трагедия». В течение нескольких лет ею активно руководил львовянин Стефан Козак, потерявший в катастрофе сына. С привлечением юристов, адвокатов приходилось стучаться в самые разные чиновничьи кабинеты, требуя от местных и центральных властей справедливых выплат семьям погибших и пострадавших. Однако поддержку и элементарное сочувствие там находили далеко не всегда.

«В нас видят лишь обузу, надоедливых просителей, словно нищих, стоящих с протянутой рукой, — сокрушался Козак. — А мы не просим чего-то сверхъестественного — добиваемся лишь того, что должно сделать государство. А оно, как кость, бросает то две, то пять тысяч гривен, хотя только на лекарства в месяц уходит в 10–20 раз больше. Горько осознавать, но людей делят на два сорта: родственникам жертв авиакатастрофы российского Ту-154, сбитого ракетой над Черным морем в 2001-м, Украина выплатила по $200 тыс., а своим соотечественникам, потерявшим родных и близких в Скнилове, — по сути, гроши. Одни получили 25 тыс. грн, другие — 100 тыс., а почему такая разница — не говорят…«

Решения ЕСПЧ Стефан Григорьевич, к сожалению, так и не дождался — умер. Рассмотрение исков затянулось на годы. Пять лет назад Евросуд наконец вынес решение по делу «Михно против Украины». Признав нарушение прав на справедливый суд и юридическую защиту, он отклонил нарушение права на жизнь, отметив, что расследование причин катастрофы было начато сразу же по следам события, проводилось независимо, на надлежащем уровне, истцы имели доступ к материалам уголовных дел, а результаты в установленном порядке были преданы огласке. 

В то же время Евросуд признал, что истцы длительное время не могли добиться выплат за причиненный ущерб на национальном уровне, и обязал Украину компенсировать в общей сложности около €4 тыс. Ну и на том спасибо. 

Наказание мягче вины

Топонарь отбывал наказание в колонии-поселении под Киевом. Условия его содержания не были тяжелыми. Он регулярно занимался спортом, катался на роликовых коньках. С первой супругой, которая на начальном этапе выступала его адвокатом, развелся. Женился во второй раз. Несколько лет назад вышел на свободу. Где находится сейчас, друзья не говорят. Да и сам он, дав несколько телеинтервью, на контакт с журналистами не идет. Ходили слухи, будто бы сменил фамилию и выехал за границу. Эта информация не подтверждается и не опровергается.

Ежегодно в июле в построенной на месте катастрофы часовне, по традиции, проходит молебен в память о невинно погибших. Многие родственники прийти уже не в состоянии — сказываются возраст, переживания, болезни, ковид в том числе. А некоторые не приходят сознательно, чтобы не рвать душу и не бередить раны. Жизнь берет свое.

После Военного суда Центрального региона выносивший приговоры Виталий Загоруйко работал в Апелляционном суде Киевской области. Сейчас он уже в отставке. «Скниловское дело было, пожалуй, самым масштабным, самым громким из тех, что мне пришлось когда-либо рассматривать, — сказал «Вестям» Виталий Владимирович. — Доведись снова — поступил бы так же, и решение было бы таким же, слово в слово. Ни одного замечания со стороны ЕСПЧ в наш адрес высказано не было. И уже одно это о чем-то говорит!«

На уточнение, не оказывалось ли на них в какой-либо форме давление, Виталий Загоруйко и его коллега Олег Ткачук, ныне судья Кассационного гражданского суда в составе Верховного суда, ответили отрицательно.

«Возможно, и были какие-то попытки на кого-то повлиять, но мое личное отношение к ним однозначное — не приемлю, не воспринимаю и не реагирую, — добавил Олег Степанович. — Дело сложное, и процесс был непростым. Учитывая количество потерпевших, обстоятельства и то, что трагедия коснулась судеб многих львовян, нами было принято решение выехать из Киева и рассматривать дело по месту совершения преступления. Только приговор занял несколько томов. Наверное, это было единственное в моей биографии дело, когда предусмотренное Уголовным кодексом наказание за преступление с тяжелейшими последствиями показалось мягче, чем степень вины и тяжесть содеянного«.

Николай Коваль, военный летчик-снайпер, принимавший участие во многих авиашоу, включая зарубежные, считает, что катастрофу предопределили самоуверенность Владимира Топонаря и его убежденность в собственной исключительности. «Летчик-испытатель, и он им был, конечно, специалист высокой квалификации, спорить не о чем, но Владимир уверовал в то, что в небе ему дозволено все, а это неизбежно приводит к беде, — сказал полковник Коваль «Вестям». — Над Скниловским аэродромом не Топонарь, как командир экипажа, управлял Су-27УБ, а самолет управлял им. Пренебрежение правилами безопасности полета наложилось на системные недостатки в организации мероприятия. На зарубежных авиашоу, в которых мне не раз приходилось участвовать, безопасность всегда на первом плане. Для военной авиации линия показа находится не менее чем в 450 метрах от зрителей. Любое отклонение недопустимо. Печальные последствия неминуемы. А в Скнилове тяжелая машина летала над головами и упала прямо на людей«.

Николай Леонидович сожалеет и о том, как вел себя Топонарь уже после трагедии: «Из чувства корпоративной солидарности обычно защищаю коллег, ищу оправдание, особенно когда вижу, что человек остро переживает, раскаивается. У каждого есть право на ошибку. Только цена ошибок разная. У Владимира же возобладали амбиции, он оказался морально не готовым взять на себя личную ответственность за десятки загубленных жизней. Считал виноватым кого и что угодно, но не себя…«

Мемориал на аэродроме

Вместо послесловия

Скниловская авиакатастрофа высветила целый ряд пробелов и провалов в украинской военной авиации. Они касались качества подготовки летного состава и критически малого налета часов экипажами, хронического дефицита топлива и вырабатывающей свой ресурс техники.

Проблемы зрели давно, о них знали, но мирились, свыкшись, что в итоге и привело к страшному финалу. Трагедия должна была стать горьким уроком на будущее. К сожалению, ситуация в Воздушных силах кардинально не изменилась.

За исключением того, что масштабных авиашоу, подобных Скниловскому, в Украине больше не проводят. Логика понятна — запретить всегда легче. И еще: от боевых летчиков теперь требуют массу бумаг. Прежде чем подняться в небо, те вынуждены упражняться в заполнении журналов, вести кучу служебной документации. Проверяющие начинают работу именно с этих записей, а готовность и умение летать — на втором плане.

Об этом нам рассказали молодые летчики одной из бригад тактической авиации, пять лет назад успешно окончившие Харьковский национальный университет Воздушных сил имени Кожедуба. Половина выпускников-истребителей уже уволилась. Остальные еще решают, не сделать ли им то же самое.

Это уже другая история, не о Скнилове. Но о его проклятье тоже.